Путешествие по берегам морей, которых никто никогд - Страница 34

Однако ранней весной, пока не подросла трава, или осенью, после уборки урожая, на склонах Красной горы можно заметить странные размытые разноцветные пятна и полосы. Словно художник пробовал тут акварельные краски. У подножия возвышенности мазки красно-бурые, чуть выше — оранжевые и желтоватые, сбоку, у Андронова дола, — зеленоватые, а на самом верху — опять красные.

Ключ к тайне многоцветья — внутри горы. Однако заглянуть туда хоть краешком глаза никак не удается. Ни глубоких оврагов, ни карьеров, ни строительных котлованов на склонах нет. Осмотр водомоин и проплешин на поверхности горы подсказывает только, что пятна и полосы как-то связаны с разноцветными песками и глинами, слагающими гору. И все…

А как эти породы в горе лежат? Толстые или тонкие слои образуют? Ровные или изогнутые? Горизонтальные или наклонные? Не найдя ответов на эти вопросы, нам не понять, кем написаны «документы», хранящиеся в горе…

Геолога, проводившие тут изыскания, рассказывают, что пески и глины внутри возвышенности чередуются. Слои этих пород не толстые. Но есть особенность: каждый слой в свою очередь состоит из множества тонких слоев, или, как говорят специалисты, слойков. В глинах эти слойки лежат горизонтально, а вот в песках наклонены и похожи, если смотреть в разрезе, на косые линеечки в тетрадках для первоклассников.

Да… Такого нам с тобой пока не встречалось… Оно и понятно, до сих пор мы имели дело с одним «летописцем» — морем. А для простоты считали, что на суше, где морских вод нет, исторические «документы» не создаются, а лишь разрушаются. На самом же деле и на суше «хроникеры» были, и даже весьма многочисленные.

Другое дело, что «документы», составленные этими «летописцами», в каменной летописи встречаются куда реже, чем «сочинения» морей. И понятно почему. Создавались они в небольших понижениях, в течение короткого времени, а потому состояли из тонких, непрочных «страничек», которые, как правило, почти сразу же уничтожались «разрушителями» еще на суше. А чуть позже многое рвали и перетирали своими волнами моря, возвращаясь обратно.

Однако кое-что из написанного на континентах в отсутствие морей все же сохранилось. И узнать «автора» того или иного документа обычно удается по материалу, из которого состоят «страницы», и по особенностям «почерка». Вулканы «писали», естественно, потоками лав, слоями пепла, вулканическими бомбами. Болота — темным илом с остатками растений. Ледники — глиной, песком и каменными валунами.

Ветры — песком и пылью. Реки — глиной, песком и мелкими окатанными камушками — гравием. У озер почерк был самый аккуратный, тонкие слои осадков они укладывали словно по линеечке. Ветры навевали пески и пыль, располагая слои наносов наклонно. Дожди, смывая в понижения частички почвы, глин, мелкие песчинки, как правило, укладывали их без слоев. И ледники сваливали свой груз чаще всего как попало. А вот у рек и материал и почерк постоянно менялись. Когда воды в них было много и она бежала быстро, речные наносы нарастали косыми слоечками песка. Если же бег воды замедлялся, скажем в поймах, у запруд или в засуху, река «писала» по-озерному, тонкими горизонтальными слойками глин.

Я думаю, ты уже понял, судя по материалу и «почерку», что слои, из которых состоит Красная гора, наметаны рекой.

Но когда? Откуда она текла? Куда?

«САМЫЙ ПЕСТРЫЙ ВЕК»

Века превращают море в пустыню,

в сухие пески,

Медленно тают камни…

Расул Рза

Да, именно так, наверное, можно было бы назвать седьмой, заключительный этап истории пермского периода, подчеркнув этим, что «страницы» его «летописи» окрашены разнообразней и ярче любых других, хранящихся в недрах и на поверхности Русской платформы.

Однако, следуя традиции, известный русский ученый С. Н. Никитин дал веку другое имя. Он назвал его татарским, отметив этим, что впервые документы данного времени были прочитаны геологами на Средней Волге, в Татарии.

Краски татарских слоев видны в оврагах, в обрывах речных берегов, по склонам холмов и в куйбышевских и оренбургских землях. А вот в саратовских они только изредка «просвечивают» сквозь верхние покровы земли около Большого Иргиза, в низовьях его притока — речки Сестры, да еще на юге Красноармейского района, в соседнем с Гнилушкой Караульном овраге.

Геологи считают, что в татарском веке на восточной половине Русской платформы, примыкающей к Уральским горам, сначала снова образовалось довольно большое озеро, но затем оно разбилось на множество мелких, в основном горько-соленых и пересыхающих. Еще позже в обширной низине, бывшей когда-то вместилищем древних морей и гигантских озер, обосновалась жаркая пустыня. Она перехватывала сильно ослабевшие к тому времени горные речки, и ни одной из них, вероятно, не удавалось пробиться к морю, ушедшему далеко на юг.

Начиная свой разбег со склонов Урала, эти потоки в течение сотен тысяч лет захватывали с собой глину, песок, мелкие камушки. «Погибая» в пустыне, они бросали свою ношу. Постепенно низина, где когда-то находились моря и озера, оказалась заваленной наносами, толщина которых превышала многие сотни метров. Какие-то из этих рек, пытавшихся в середине татарского века пробиться сквозь пустыню, наметали и те слои, из которых сложена Красная гора. Так что, если угодно, эта возвышенность хранит в своих недрах память об одном из драматических событий, «имевших место» в наших краях в конце пермского периода. Во всех «документах» здесь бесчисленное количество раз повторяется одно и то же. Сначала «написанное» размашистым косым почерком сообщение о том, что, собравшись с силами, полная надежд река рвется вперед, волоча по дну груды песка. Затем чуть выше идет обязательная весть, что и эта попытка прорваться через пустыню успехом не увенчалась. Мелким, ровным, экономным почерком вода сообщает, что силы ее иссякли, она остановилась, а эти тонкие слои глины, оседающие на дне, — ее «прощальное письмо»…